Частный визит в Париж [= Место смерти изменить нельзя] - Татьяна Гармаш-Роффе

– Я не обратила внимания.

Мадлен методично ела, и этот маленький допрос, по всей видимости, не лишал ее аппетита.

– Когда он вернулся, он вам не звонил?

– Я вам уже сказала: в субботу я его не видела и с ним не созванивалась.

– Вы с ним часто видитесь?

– Почти каждый уик-энд.

– Обычно вы встречаетесь у него дома или у вас?

– У отца.

– Почему?

– Я ему немножко помогаю по дому, и потом… Впрочем, это не ваше дело.

– Вы договариваетесь о встрече каждый раз или у вас есть условленный день и время, в который вы к нему приходите?

– Я обычно ему звоню и говорю, когда приду.

– И он вас не предупредил, что его не будет в субботу?

– Нет.

– Вы ему не звонили перед тем, как к нему поехать?

– Нет. Я просто решила завезти продукты, которые купила. У меня есть ключ от его квартиры.

– А ключ от квартиры Арно у вас есть?

– Нет. С какой стати?

– Вам не показалось, что последнее время ваш отец был чем-то озабочен, взволнован?

– Нет.

– Ваш отец – актер. Способен ли он пародировать людей, подделывать голоса?

– Не замечала.

– А вы способны подделывать голоса?

– Вот уж чего за мной не водится, так это актерских способностей! – усмехнулась Мадлен. – Я вся в мою мать пошла, от отца ничего не досталось.

– У вашего отца есть женщина?

– Вас это не касается.

– Эта женщина – актриса?

– Я уже вам ответила.

– Она смогла бы подделать голос Сони?

Наконец на лице Мадлен отразилось что-то похожее на удивление.

– Сони? Зачем кому-то подделывать голос Сони?

– Смогла бы?

Молчание. Реми подождал. Ответа не было. Ну что ж, у него есть еще вопросы.

– У вашего отца есть другое жилье? Загородный дом, например?

– Нет.

– А у вас?

– Дом.

– Где?

– На Лазурном берегу. В двадцати километрах от Ла Сьота.

– Другого жилища в Парижском округе нет?

– Нет. У вас все? Время заканчивается.

– Секундочку. Вы виделись с вашим отцом на следующий день?

– В воскресенье? Да.

– В котором часу?

– Около полудня.

– У него есть ключи от вашего дома на юге?

– Нет.

– Вам не показалось, что он ведет себя необычно?

– Нет.

– Он не был встревожен…

– Не был.

– Или слишком нервным, беспокойным…

– Он всегда нервный и беспокойный. Он алкоголик, господин Реми, что, я полагаю, вам известно. И характер у него скверный, что, я полагаю, вы также знаете.

– Ваш отец не раз угрожал рассчитаться с месье Дором…

– Это так. И я полагаю, что у вас есть тому свидетели.

– Мог он, по-вашему, реализовать свою угрозу?

– Глупый вопрос.

– То есть?

– Вы спрашиваете дочь об отце. Конечно, я вам отвечу «нет».

– А других аргументов у вас нет? Чего-нибудь более тонкого, чем родственные связи, – отомстил за «глупый вопрос» Реми.

Мадлен удостоила его несколько более продолжительным взглядом спокойных серых глаз, и краешки ее губ дрогнули в легкой улыбке.

– Вам, как детективу, следовало бы знать, что есть люди-делатели и люди-говорители. Делатели редко говорят, а говорители редко делают. Мой отец относится к последнему типу.

– Допустим. Однако же… Вы ведь были у него в среду? Вы слышали, как мы приходили с Вадимом Арсеном к вашему отцу?

Заколебалась, сомнение на секунду мелькнуло в ее лице. Но только на секунду.

– Была, – ответила Мадлен твердо, глянув Реми в глаза.

– Почему ваш отец не пустил нас в квартиру?

– Это его квартира. Он волен пускать или не пускать кого он хочет.

– Или он что-то в ней скрывал?

– Нет. Ему нечего скрывать в своей квартире. Кроме бардака и пустых бутылок.

– Уходя, я слышал ваш голос за дверью. Вы крикнули «Что ты с ним сделал?» («ничтожество» Реми решил опустить). Вы могли бы мне объяснить эти слова? Они расходятся с вашей теорией о делателях и говорителях.

– Вам послышалось.

– Нет.

– Я не помню, чтобы я это сказала.

– Я очень хорошо помню. Вы произнесли именно эти слова. Почему?

– Я не могу вам объяснить, так как я не помню, чтобы я что-то подобное произносила.

– Я помню, повторяю вам, вы их произнесли.

– Вот вы и объясняйте, раз помните. Ваше время истекло, господин детектив.

– Погодите. Ваш отец пьет обычно где – дома или в баре? У него есть компания или он предпочитает одиночество?

– По-разному.

– Вы можете мне назвать бар, где он бывает чаще всего?

– Я не в курсе.

У Реми был еще вопрос, и, боясь, что она уйдет, он решил его сформулировать самым ошарашивающим образом.

– Зачем вы приходили позавчера в квартиру Арно?

Брови Мадлен выгнулись, очертив две крутых темных дуги над ее холодными серыми глазами.

– Если бы я располагала временем, мне бы следовало вас спросить, что означает ваш странный вопрос. Но у меня времени нет, и поэтому я остаюсь без вопроса, а вы – без ответа. Меня работа ждет.

Она поднялась, вознесясь над столиком и сидящим Реми, который поспешил встать. Мадлен кивнула ему, не подавая руки, и направилась к дверям.

– Где вы были в среду вечером, около девяти часов? – крикнул ей вдогонку Реми.

– Дома, – ответила Мадлен не оборачиваясь и величественно покинула кафе. Реми проводил ее взглядом, выключил портативный диктофон, лежавший рядом на соседнем стуле, и принялся доедать свой застывший крок-месье[11]

Реми устал. Реми был зол.

– Я с ног валюсь, – сказал он в трубку. – Давайте завтра. Завтра я приеду замок ставить и все вам расскажу.

– Приезжайте, Реми, я вас накормлю ужином, отдохнете, – заманивал Максим. Он был доволен работой над сценарием, и ему хотелось поужинать в компании, переключиться, узнать о ходе расследования.